Егор Титов - «Спартак» – наше всё. Откровения кумира красно-белых
Общаясь со спартаковскими ветеранами, я каждый раз убеждаюсь: друг за друга они перегрызут глотки.
Неприятности они встречают с улыбкой и растворяют их в своем бесподобном юморе. А еще «красно-белые» всегда смотрят людям в глаза, и такое впечатление, что видят их насквозь.
И в пятидесяти-, шестидесятилетнем возрасте они не позволяют себе уступать молодым и здоровым. Они ложатся костьми даже в никому не нужных матчах. В них живет этот самый хваленый бунтарский дух победителей, который не позволяет им сгибаться перед трудностями!
Пройдут годы, жизнь, скорее всего, разбросает нынешнее поколение футболистов по городам и весям, многие из нас не раз еще сменят прописку, но память о «Спартаке» и закаленный здесь характер останутся навсегда, как остались с Бесчастных и Левицким, Булатовым и Филимоновым, Аленичевым и Карпиным, Мойзесом и Митрески. И эти люди никогда не будут друг другу чужими, потому что все мы знаем не понаслышке природу этого загадочного и неповторимого духа единения.
Легендарная песня о «команде молодости нашей, команде, без которой мне не жить», была написана не про «Спартак». Но я, когда слышу эти строки, всегда представляю гордо реющий красно-белый флаг, ворота Тарасовки, и в сознании у меня проплывают лица тех ребят, с кем мы вместе выходили на поле и добивались больших побед. И дай бог, чтобы побед этих с каждым годом было больше, а дух наш становился еще крепче.
Глава 37
Как стать «нашим всем»
Сегодня у меня была очередная фотосессия для глянцевого журнала. Меня заранее предупредили, что в кадре со мной будет хрюшка. Я-то думал, речь идет о плюшевой игрушке, но оказалось, что хрюшку раздобыли самую настоящую. Я таких огромных даже и не видел! Свинюшка была очень ухоженной. Выяснилось, что она живет в домашней обстановке и работает профессиональной моделью. Ее продвижением занимается целая семья, а на съемки сопровождают двое пацанят лет по 13–14. Так вот они, узнав, с кем их питомице предстоит фотографироваться, привезли с собой целый пакет спартаковской символики. Когда по окончании мероприятия один из мальчишек подошел ко мне с просьбой дать автограф, он жутко волновался – типичная в общем-то реакция в подобных случаях. Для человека это событие, он, судя по всему, о нем долгие годы мечтал.
Я постарался паренька успокоить: «Все нормально, дружище, доставай свои буклеты». «Дружище» полез в пакет за маркером и журналами, а я смотрю, у него руки трясутся так, что он ничего ими сделать не может. Тогда я сам стал доставать из пакета шарфы, майки, флаги и оставлять на них надписи. После каждого моего автографа мальчуган произносил: «Вау!» Я расписывался минут десять и каждый раз слышал это загадочное «вау». Мальчик в порыве восторга осмелел и даже поведал о том, что в школе все теперь сойдут с ума, когда он расскажет об этой встрече и покажет всю «освященную» атрибутику.
Я практически никогда не отказываю болельщикам в их безобидных просьбах, а уж детям и старикам подавно. Это особая категория людей: они эмоциональны и чувствительны. Они все воспринимают острее, чем обыкновенные взрослые. И осознание того, что я могу поднять им настроение и сделать их хотя бы чуточку счастливее, позволяет мне общаться с ними «без напряга» даже тогда, когда я совершенно не расположен к какому-либо общению.
Почему-то так получается, что старички и старушки особенно часто подмечают меня у газетных киосков. Опять-таки сегодня с утра объясняю продавщице, какие издания мне нужны, а сам периферическим зрением замечаю, что кто-то застыл рядом. Оказалось, бабулька лет семидесяти пяти. Она улыбалась такой светлой улыбкой, что мне тут же захотелось сделать для нее что-то доброе. Бабушка отреагировала на мой взгляд и попросила: «Егорушка, родненький, можно автограф для внучека?» – «Да, какие вопросы, конечно, можно! Сколько угодно!»
И тут женщина проявила такую прыть, что я даже опомниться не успел. Она чуть ли не на полкорпуса влезла в окошко киоска, купила там ручку и спортивную газету и даже не позволила мне за нее заплатить. Бабушка очень сильно волновалась, и я дружески взял ее за руку. Мы постояли чуть-чуть, поулыбались друг другу. Я написал ее дорогому внуку послание и пошел к машине. Когда сел в автомобиль, бабушка продолжала стоять на том же месте, а мое сердце переполняли чувства, и эти чувства трудно объяснить. Было настолько приятно, настолько тепло и настолько волнительно, что хотелось позвать старушку, вместе с ней поехать к ее внуку и с этим мальчуганом поиграть в футбол.
У каждой медали, как известно, две стороны. И оборотная сторона народной любви заключается не только в том, что ты должен контролировать каждый свой шаг, а прежде всего в том, что ты не можешь всем людям ответить такой же любовью. Наверное, мне хотелось бы стать черствее и обезопасить свою душу от лишних переживаний, но не получается. Иногда мне бывает так кого-то жаль, что не знаю, куда себя деть.
Лет десять назад, когда мне стали приносить почту мешками, я изучал все письма до единого. Иной раз видел обратный адрес, и сердце уже сжималось, ведь многие живут в такой глуши и в таких условиях, в которых и выжить-то можно с трудом. Открывал конверт, а на измятом листочке пятнышки от слез. Маленький человечек пишет, что «Спартак» его единственная отдушина, и искренне делится своей радостью – как ему удалось достать вырезку из газеты с моей фотографией. Умоляет прислать мое цветное фото с автографом. На первых порах меня просто шокировали вложенные в конверты снимки, на которых разные детишки были запечатлены в комнатах, полностью обклеенных моими плакатами и постерами. Читал послания от них, и выяснялось, что ребенок в буквальном смысле недоедает: деньги от школьных завтраков тратит на портреты Егора Титова. Сотни, тысячи писем, одно другого трогательнее. И мне было очень непросто смириться с тем, что у меня нет возможности ответить всем и хоть как-то им помочь.
Единственное, что я мог – так это оставлять себе на память то, что мне присылали. Но уже году в 1999 году весь мой номер на базе оказался забит весточками и подарками от болельщиков. Мягких игрушек было столько, что мне самому места в комнате уже не находилось. Если бы мне было суждено вернуться назад, я бы обязательно создал «отдел писем», где специальные люди покупали бы конверты, наклеивали марки, занимались отправкой ответов, а я на этих ответах ставил бы свои автографы и приписывал бы какие-нибудь занятные слова. Да и подарки все многочисленные тоже хранил бы по сей день.
До сих пор иногда меня одолевает порыв откликнуться на призыв кого-нибудь из юных болельщиков и набрать указанный в послании номер телефона. Но всякий раз себя одергиваю: понимаю, что никто не поверит, если услышит в трубке: «Здравствуй, это Егор Титов. Ты просил (а) позвонить, вот я и звоню». Человечек наверняка решит, что кто-то потешается над его футбольным увлечением.
